Весна в лесу
Сергей Антонович Клычков
Снег обтаял под сосною,
И тепло на мягком мху,
Рано в утренник весною
Над опушкою лесною
Гаснут звезды наверху.
Соберутся зайцы грудой
Под капелью и теплом,
Громче дятел красногрудый
Застучит в сухой и рудый
Ствол со щелью и дуплом.
И медведь с хребтом багровым
Встанет, щуряся, в лому,
По болотам, по дубровам
Побродить с тягучим ревом
И с очей согнать дрему.
Как и я уйду весною
В яр дремучий до зари
Поглядеть, как никнет хвоя,
Как в истоме клохчут сои
И кружатся глухари.
Как гуляет перед бором
Чудный странничек в кустах:
В золотых кудрях с пробором,
В нарукавнице с узором,
Со свирелкой на устах.
Любимые стихи
Re: Любимые стихи
Весенние мысли
Афанасий Афанасьевич Фет
Снова птицы летят издалёка
К берегам, расторгающим лед,
Солнце теплое ходит высоко
И душистого ландыша ждет.
Снова в сердце ничем не умеришь
До ланит восходящую кровь,
И душою подкупленной веришь,
Что, как мир, бесконечна любовь.
Но сойдемся ли снова так близко
Средь природы разнеженной мы,
Как видало ходившее низко
Нас холодное солнце зимы?
1848
Афанасий Афанасьевич Фет
Снова птицы летят издалёка
К берегам, расторгающим лед,
Солнце теплое ходит высоко
И душистого ландыша ждет.
Снова в сердце ничем не умеришь
До ланит восходящую кровь,
И душою подкупленной веришь,
Что, как мир, бесконечна любовь.
Но сойдемся ли снова так близко
Средь природы разнеженной мы,
Как видало ходившее низко
Нас холодное солнце зимы?
1848
Re: Любимые стихи
Оксана! Чудесные стихи! 
Всё прекрасно, каждый автор видит своё.
И это милое- "с утра амурится петух... "
Всё прекрасно, каждый автор видит своё.
И это милое- "с утра амурится петух... "
Re: Любимые стихи
Катя, 
Что читаете? какое настроение?
Что читаете? какое настроение?
Re: Любимые стихи
Re: Любимые стихи
Галина! 
Как это верно!
Как это верно!
Re: Любимые стихи
Галина!
У вишен тот же цвет
И тот же аромат,
Как и в прошедший год,
А я?
Зачем же я так изменился?
Ки-но Томонори
У вишен тот же цвет
И тот же аромат,
Как и в прошедший год,
А я?
Зачем же я так изменился?
Ки-но Томонори
Re: Любимые стихи
Оксана!
у меня скорее - детективы!.. Кто, что, где, когда, кто виноват и что делать (как лечить) . А я всё порывалась спросить, не филолог ли вы...
Re: Любимые стихи
Катя,
Ах! вот, что нас объединяет - детективы!!!
Ах! вот, что нас объединяет - детективы!!!Re: Любимые стихи
Окс4, Оксана!
Поразило хокку Басе.
Под сенью ветвей
Толпа придворных любуется…
Вишня в цвету!
Другие смотрят лишь издали.
Им жалко ее аромата.
Поразило хокку Басе.
Под сенью ветвей
Толпа придворных любуется…
Вишня в цвету!
Другие смотрят лишь издали.
Им жалко ее аромата.
Re: Любимые стихи
Катя, автор, похоже, Сайге.
Горная хижина (Сайгё/Маркова)
В переводах В. Н. МАРКОВОЙ СПб.: Кристалл, 1999.
"...Сайге (1118—1190) родился в один год с будущим диктатором Японии Киемори из рода Тайра. Сайге, или Сайге-хоси (хоси — монашеское звание) — прозвище поэта, означает оно «К западу идущий».
Подлинное имя поэта — Норикие. Он принадлежал к знатному воинскому роду...
Биография Сайге окружена дымкой легенд, лучше всего он сам рассказал о себе в своей поэзии...
Сайге с малых лет учили владеть оружием. Он был, как рассказывают, силен и ловок, отличался в игре с ножным мячом, метко стрелял в цель. В то же время изучение китайской классики (истории, философии, поэзии) было обязательным для каждого знатного юноши. Каждый умел сложить при случае пятистишие-танка, это входило в светский обиход и, в общем, не слишком затрудняло: существовал набор стереотипов...
Танка — буквально «короткая песня». Как песня, зародилась она в недрах народного мелоса, но когда — на этот вопрос нелегко ответить. Трудно даже назвать столетие. В первых дошедших до нас записях, датированных VIII веком, уже можно выделить очень древние и старинные песни, где слышится звучание хора. Вначале танка — общее достояние народа. Даже когда поэт говорил о своем, он говорил для всех. Единственное и неповторимое шло из общего источника и к нему возвращалось...
Сайге — поэт мысли, но даже достигая больших философских глубин, равнодушно мыслить он не может. Его картины природы, в сущности, — «пейзаж души»..."
САЙГЕ
ВРЕМЕНА ГОДА
ВЕСНА
(1)
Сложил в первое утро весны
Окончился год.
Заснул я в тоске ожиданья,
Мне снилось всю ночь:
"Весна пришла". А наутро
Сбылся мой вещий сон.
(2)
Зубцы дальних гор
Подёрнулись лёгкой дымкой.
Весть подают:
Вот он, настал наконец
Первый весенний рассвет.
(3)
Замкнутый между скал,
Начал подтаивать лёд
В это весеннее утро,
Вода, пробиваясь сквозь мох,
Ощупью ищет дорогу.
(4)
Песня весны
Вижу я, растопились
На высоких вершинах гор
Груды зимнего снега.
По реке "Голубой водопад"
Побежали белые волны.
(5)
О том, как во всех домах празднуют приход весны
У каждых ворот
Стоят молодые сосны.
Праздничный вид!
Во все дома без разбора
Сегодня пришла весна.
(6)
Дымка на морском побережье
На морском берегу,
Где солеварни курятся,
Потемнела даль,
Будто схватился в борьбе
Дым с весенним туманом.
(7)
Вспоминаю минувшее во время сбора молодых трав
Туман на поле,
Где молодые травы собирают,
До чего он печален!
Словно прячется юность моя
Там, вдали, за его завесой.
(8)
Соловьи под дождем
Соловьи на ветвях
Плачут, не просыхая,
Под весенним дождем.
Капли в чаще бамбука...
Может быть, слезы?
...
(215)
Однажды во дворце принцессы Дзесанмон-ин моло-
дые придворные беседовали с госпожой Хеа-но цубонэ.
"Ныне всех занимают лишь вести с полей битвы, о
поэзии и думать позабыли", -- сетовала она. И вот в
лунную ночь на поэтическом сборище стали слагать
танка и низать рэнга строфу за строфой. Когда же
в рэнга были помянуты воины, она в свою
очередь сложила двустишие:
Озаряет поле сраженья
Месяц -- туго натянутый лук.
(216)
Ко мне в Исэ пришли люди из столицы и поведали:
"Вот какую строфу сочинила Хеэ-но цубонэ. Но тут все умолкли, никто не
мог далее продолжить рэнга".
Услышав это, я добавил к ней такую строфу:
Сердце в себе умертвил.
Подружилась рука с "ледяным клинком".
Или он - единственный свет?
(217)
"Что и говорить, война длится без конца",
- толковали мы, а той порой в самый разгар военных
действий скончалась Хеэ-но цубонэ. И, вспомнив,
каким клятвенным обещанием мы связаны, я исполнился
глубокой печали
"Кто первым из нас уйдет,
Пусть другу в загробном мире
Послужит проводником",-
Вспомнил я, отставший в пути,
Эту клятву с такою болью!
(218)
О том, каково на сердце
блуждающему в "Срединном пространстве"
С какою силой
Тоска его одолеет!
Глухие потемки,
А он, одинокий, бредет,
Не различая дороги.
(219)
"Река тройной переправы".
Как трепещет сердце твое,
Безрассудный грешник!
В самом погибельном месте
Ты переходишь вброд.
(220)
Когда слагали стихи о нынешних временах
Даже постигнув суть
Этого бренного мира,
Все же невольно вздохнешь:
Где они, мудрые люди?
Ныне нигде их нет.
(221)
Судишь других:
То хорошо, это худо...
Вспомни меж тем,
Много ли в нашем мире
Знаешь ты о самом себе?
(222)
"Так я и ждал беды!" --
Человек в мановение ока
Упал на самое дно.
Сколько глубоких ямин
Уготовил для нас этот мир!
(223)
Не знает покоя!
Поистине мир в наши дни,
Будто утлая лодка,
И по волнам не плывет,
И от берега отдалился.
(224)
Сложил стихи о "прозрении истинного сердца":
Рассеялся мрак.
На небосводе сердца
Воссияла луна.
К западным склонам гор
Она все ближе, ближе...
автор, похоже, Сайге.Горная хижина (Сайгё/Маркова)
В переводах В. Н. МАРКОВОЙ СПб.: Кристалл, 1999.
"...Сайге (1118—1190) родился в один год с будущим диктатором Японии Киемори из рода Тайра. Сайге, или Сайге-хоси (хоси — монашеское звание) — прозвище поэта, означает оно «К западу идущий».
Подлинное имя поэта — Норикие. Он принадлежал к знатному воинскому роду...
Биография Сайге окружена дымкой легенд, лучше всего он сам рассказал о себе в своей поэзии...
Сайге с малых лет учили владеть оружием. Он был, как рассказывают, силен и ловок, отличался в игре с ножным мячом, метко стрелял в цель. В то же время изучение китайской классики (истории, философии, поэзии) было обязательным для каждого знатного юноши. Каждый умел сложить при случае пятистишие-танка, это входило в светский обиход и, в общем, не слишком затрудняло: существовал набор стереотипов...
Танка — буквально «короткая песня». Как песня, зародилась она в недрах народного мелоса, но когда — на этот вопрос нелегко ответить. Трудно даже назвать столетие. В первых дошедших до нас записях, датированных VIII веком, уже можно выделить очень древние и старинные песни, где слышится звучание хора. Вначале танка — общее достояние народа. Даже когда поэт говорил о своем, он говорил для всех. Единственное и неповторимое шло из общего источника и к нему возвращалось...
Сайге — поэт мысли, но даже достигая больших философских глубин, равнодушно мыслить он не может. Его картины природы, в сущности, — «пейзаж души»..."
САЙГЕ
ВРЕМЕНА ГОДА
ВЕСНА
(1)
Сложил в первое утро весны
Окончился год.
Заснул я в тоске ожиданья,
Мне снилось всю ночь:
"Весна пришла". А наутро
Сбылся мой вещий сон.
(2)
Зубцы дальних гор
Подёрнулись лёгкой дымкой.
Весть подают:
Вот он, настал наконец
Первый весенний рассвет.
(3)
Замкнутый между скал,
Начал подтаивать лёд
В это весеннее утро,
Вода, пробиваясь сквозь мох,
Ощупью ищет дорогу.
(4)
Песня весны
Вижу я, растопились
На высоких вершинах гор
Груды зимнего снега.
По реке "Голубой водопад"
Побежали белые волны.
(5)
О том, как во всех домах празднуют приход весны
У каждых ворот
Стоят молодые сосны.
Праздничный вид!
Во все дома без разбора
Сегодня пришла весна.
(6)
Дымка на морском побережье
На морском берегу,
Где солеварни курятся,
Потемнела даль,
Будто схватился в борьбе
Дым с весенним туманом.
(7)
Вспоминаю минувшее во время сбора молодых трав
Туман на поле,
Где молодые травы собирают,
До чего он печален!
Словно прячется юность моя
Там, вдали, за его завесой.
(8)
Соловьи под дождем
Соловьи на ветвях
Плачут, не просыхая,
Под весенним дождем.
Капли в чаще бамбука...
Может быть, слезы?
...
(215)
Однажды во дворце принцессы Дзесанмон-ин моло-
дые придворные беседовали с госпожой Хеа-но цубонэ.
"Ныне всех занимают лишь вести с полей битвы, о
поэзии и думать позабыли", -- сетовала она. И вот в
лунную ночь на поэтическом сборище стали слагать
танка и низать рэнга строфу за строфой. Когда же
в рэнга были помянуты воины, она в свою
очередь сложила двустишие:
Озаряет поле сраженья
Месяц -- туго натянутый лук.
(216)
Ко мне в Исэ пришли люди из столицы и поведали:
"Вот какую строфу сочинила Хеэ-но цубонэ. Но тут все умолкли, никто не
мог далее продолжить рэнга".
Услышав это, я добавил к ней такую строфу:
Сердце в себе умертвил.
Подружилась рука с "ледяным клинком".
Или он - единственный свет?
(217)
"Что и говорить, война длится без конца",
- толковали мы, а той порой в самый разгар военных
действий скончалась Хеэ-но цубонэ. И, вспомнив,
каким клятвенным обещанием мы связаны, я исполнился
глубокой печали
"Кто первым из нас уйдет,
Пусть другу в загробном мире
Послужит проводником",-
Вспомнил я, отставший в пути,
Эту клятву с такою болью!
(218)
О том, каково на сердце
блуждающему в "Срединном пространстве"
С какою силой
Тоска его одолеет!
Глухие потемки,
А он, одинокий, бредет,
Не различая дороги.
(219)
"Река тройной переправы".
Как трепещет сердце твое,
Безрассудный грешник!
В самом погибельном месте
Ты переходишь вброд.
(220)
Когда слагали стихи о нынешних временах
Даже постигнув суть
Этого бренного мира,
Все же невольно вздохнешь:
Где они, мудрые люди?
Ныне нигде их нет.
(221)
Судишь других:
То хорошо, это худо...
Вспомни меж тем,
Много ли в нашем мире
Знаешь ты о самом себе?
(222)
"Так я и ждал беды!" --
Человек в мановение ока
Упал на самое дно.
Сколько глубоких ямин
Уготовил для нас этот мир!
(223)
Не знает покоя!
Поистине мир в наши дни,
Будто утлая лодка,
И по волнам не плывет,
И от берега отдалился.
(224)
Сложил стихи о "прозрении истинного сердца":
Рассеялся мрак.
На небосводе сердца
Воссияла луна.
К западным склонам гор
Она все ближе, ближе...
Re: Любимые стихи
Оксана! Как тонка и красива философская поэзия Востока. Какие стихи написаны тысячу лет назад!... Чудо!
Подозреваю, что на японском это выглядит ещё филиграннее.
Подозреваю, что на японском это выглядит ещё филиграннее.
Re: Любимые стихи
Катюша! да, и тонко, и красиво!
А сердцу не прикажешь!
Покроется небо пылинками звёзд,
И выгнутся ветви упруго.
Тебя я услышу за тысячу вёрст,
Мы эхо, мы эхо,
Мы долгое эхо друг друга.
Мы эхо, мы эхо,
Мы долгое эхо друг друга.
И мне до тебя, где бы я ни была,
Дотронуться сердцем не трудно.
Опять нас любовь за собой позвала,
Мы нежность, мы нежность,
Мы вечная нежность друг друга.
Мы нежность, мы нежность,
Мы вечная нежность друг друга.
И даже в краю наползающей тьмы,
За гранью смертельного круга.
Я знаю, с тобой не расстанемся мы,
Мы память, мы память,
Мы звёздная память друг друга.
Мы память, мы память,
Мы звёздная память друг друга.
Мы эхо, мы эхо,
Мы долгое эхо друг друга.
Мы эхо, мы эхо,
Мы долгое эхо друг друга.
Роберт Иванович Рождественский
Еще в мечтах чернеют стрелы
Твоих опущенных ресниц;
Но день встающий, призрак белый,
В пепл обращает угль горелый,
Пред правдой властно клонит ниц.
Еще мечта нежна, как голос
Волынки, влившейся в рассвет,
Дрожит, как с ветром свежий колос,
Но щеки жжет мне белый волос,
Немая память долгих лет.
Клятв отзвучавших слишком много
И губ, томивших в темноте.
Полмира сжав, моя дорога
По горным кряжам всходит строго,
Ах, к той вершительной мете!
День торжествует, Солнце лепит
Из туч уборы древних жриц,
Вот-вот мир пламенем оцепит…
Но в глубях тихих — черный трепет
Твоих опущенных ресниц.
Валерий Яковлевич Брюсов
Стрелы ресниц
Моя любовь к тебе — как горная вершина
или волна солоноватая морская.
Все, чем я жил и чем живу, она вершила,
ни на минуту от себя не отпуская.
Я видел, как она растет и как шагает,
то сокрушительна, а то нетороплива.
Она то стужей леденит, то обжигает,
пора прилива у нее, пора отлива.
Она не бросит ни за что, но и не просит
бежать за ней, когда за дверью непогода.
Она раскинется тайгой, где нету просек,
а то прикинется рекой, где нету брода.
А ты все так же дорожишь лишь небом синим.
Зачем ты веришь в эту ложь, не понимаю,
и так растерянно дрожишь под небом зимним,
и так испуганно живешь от мая к маю.
Юрий Левитанский
Стороны света, 1959
А сердцу не прикажешь!Покроется небо пылинками звёзд,
И выгнутся ветви упруго.
Тебя я услышу за тысячу вёрст,
Мы эхо, мы эхо,
Мы долгое эхо друг друга.
Мы эхо, мы эхо,
Мы долгое эхо друг друга.
И мне до тебя, где бы я ни была,
Дотронуться сердцем не трудно.
Опять нас любовь за собой позвала,
Мы нежность, мы нежность,
Мы вечная нежность друг друга.
Мы нежность, мы нежность,
Мы вечная нежность друг друга.
И даже в краю наползающей тьмы,
За гранью смертельного круга.
Я знаю, с тобой не расстанемся мы,
Мы память, мы память,
Мы звёздная память друг друга.
Мы память, мы память,
Мы звёздная память друг друга.
Мы эхо, мы эхо,
Мы долгое эхо друг друга.
Мы эхо, мы эхо,
Мы долгое эхо друг друга.
Роберт Иванович Рождественский
Еще в мечтах чернеют стрелы
Твоих опущенных ресниц;
Но день встающий, призрак белый,
В пепл обращает угль горелый,
Пред правдой властно клонит ниц.
Еще мечта нежна, как голос
Волынки, влившейся в рассвет,
Дрожит, как с ветром свежий колос,
Но щеки жжет мне белый волос,
Немая память долгих лет.
Клятв отзвучавших слишком много
И губ, томивших в темноте.
Полмира сжав, моя дорога
По горным кряжам всходит строго,
Ах, к той вершительной мете!
День торжествует, Солнце лепит
Из туч уборы древних жриц,
Вот-вот мир пламенем оцепит…
Но в глубях тихих — черный трепет
Твоих опущенных ресниц.
Валерий Яковлевич Брюсов
Стрелы ресниц
Моя любовь к тебе — как горная вершина
или волна солоноватая морская.
Все, чем я жил и чем живу, она вершила,
ни на минуту от себя не отпуская.
Я видел, как она растет и как шагает,
то сокрушительна, а то нетороплива.
Она то стужей леденит, то обжигает,
пора прилива у нее, пора отлива.
Она не бросит ни за что, но и не просит
бежать за ней, когда за дверью непогода.
Она раскинется тайгой, где нету просек,
а то прикинется рекой, где нету брода.
А ты все так же дорожишь лишь небом синим.
Зачем ты веришь в эту ложь, не понимаю,
и так растерянно дрожишь под небом зимним,
и так испуганно живешь от мая к маю.
Юрий Левитанский
Стороны света, 1959