Любимые стихи
Re: Любимые стихи
Юрий Левитанский
Песенка старого клоуна.
Ничто мне на свете не мило,
когда вы объяты тоской.
И чтобы вам весело было,
надел я колпак шутовской.
Не правда ли — ну и потеха!
Колпак шутовской? Чепуха!
Ах, я умираю от смеха,
ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха.
Манеж в ослепительном свете,
гремит и гремит барабан.
Свинья разъезжает в карете,
мундиром сияет баран.
Не правда ли — ну и потеха!
В мундире баран? Чепуха!
Ах, я умираю от смеха,
ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха.
Есть лица куда поважнее —
я просто артист цирковой.
Но чтобы вам было смешнее,
я падаю вниз головой.
Не правда ли — ну и потеха!
Я вниз головой? Чепуха!
Ах, я умираю от смеха,
ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха.
Лежу неподвижно и грузно —
молитесь за душу мою!
А чтобы вам не было грустно,
я вам на прощанье спою:
не правда ли — ну и потеха!
Я встать не могу? Чепуха!
Ведь я умираю от смеха,
ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха.
Не вошедшие в сборники.
Песенка старого клоуна.
Ничто мне на свете не мило,
когда вы объяты тоской.
И чтобы вам весело было,
надел я колпак шутовской.
Не правда ли — ну и потеха!
Колпак шутовской? Чепуха!
Ах, я умираю от смеха,
ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха.
Манеж в ослепительном свете,
гремит и гремит барабан.
Свинья разъезжает в карете,
мундиром сияет баран.
Не правда ли — ну и потеха!
В мундире баран? Чепуха!
Ах, я умираю от смеха,
ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха.
Есть лица куда поважнее —
я просто артист цирковой.
Но чтобы вам было смешнее,
я падаю вниз головой.
Не правда ли — ну и потеха!
Я вниз головой? Чепуха!
Ах, я умираю от смеха,
ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха.
Лежу неподвижно и грузно —
молитесь за душу мою!
А чтобы вам не было грустно,
я вам на прощанье спою:
не правда ли — ну и потеха!
Я встать не могу? Чепуха!
Ведь я умираю от смеха,
ха-ха, ха-ха-ха, ха-ха-ха.
Не вошедшие в сборники.
Re: Любимые стихи
Юрий Левитанский
Что я знаю про стороны света?..
Что я знаю про стороны света?
Вот опять, с наступлением дня,
недоступные стороны света,
как леса, обступают меня.
Нет, не стороны те
и не страны,
где дожди не такие, как тут,
где деревья причудливо странны
и цветы по-другому цветут,
где природы безмерны щедроты
и где лето полгода в году, —
я сегодня иные широты
и долготы имею в виду.
Вот в распахнутой раме рассвета
открываются стороны света.
Сколько их?
Их никто не считал.
Открывается Детство и Старость,
открывается Злоба и Ярость,
море Нежности,
озеро Жалость
открывается в раме окна,
и глухие низины Порока,
и Любви голубая дорога,
и в тумане багровом Война, —
есть такая еще сторона
с небесами багрового цвета, —
и река под названием Лета,
где живет перевозчик Харон...
Ах, как много у света сторон!
Все они обступают меня,
проступают во мне,
как узоры на зимнем окне,
а потом они тают
и вновь открываются в раме рассвета,
незнакомые стороны света.
Ранние версии
Стороны света, 1959
Что я знаю про стороны света?..
Что я знаю про стороны света?
Вот опять, с наступлением дня,
недоступные стороны света,
как леса, обступают меня.
Нет, не стороны те
и не страны,
где дожди не такие, как тут,
где деревья причудливо странны
и цветы по-другому цветут,
где природы безмерны щедроты
и где лето полгода в году, —
я сегодня иные широты
и долготы имею в виду.
Вот в распахнутой раме рассвета
открываются стороны света.
Сколько их?
Их никто не считал.
Открывается Детство и Старость,
открывается Злоба и Ярость,
море Нежности,
озеро Жалость
открывается в раме окна,
и глухие низины Порока,
и Любви голубая дорога,
и в тумане багровом Война, —
есть такая еще сторона
с небесами багрового цвета, —
и река под названием Лета,
где живет перевозчик Харон...
Ах, как много у света сторон!
Все они обступают меня,
проступают во мне,
как узоры на зимнем окне,
а потом они тают
и вновь открываются в раме рассвета,
незнакомые стороны света.
Ранние версии
Стороны света, 1959
Re: Любимые стихи
Юрий Левитанский
Иронический человек
Мне нравится иронический человек.
И взгляд его, иронический, из-под век.
И черточка эта тоненькая у рта —
иронии отличительная черта.
Мне нравится иронический человек.
Он, в сущности, — героический человек.
Мне нравится иронический его взгляд
на вещи, которые вас, извините, злят.
И можно себе представить его в пенсне,
листающим послезавтрашний календарь.
И можно себе представить в его письме
какое-нибудь старинное — милсударь.
Но зря, если он представится вам шутом.
Ирония — она служит ему щитом.
И можно себе представить, как этот щит
шатается под ударами и трещит.
И все-таки сквозь трагический этот век
проходит он, иронический человек.
И можно себе представить его с мечом,
качающимся над слабым его плечом.
Но дело не в том — как меч у него остер,
а в том — как идет с улыбкою на костер
и как перед этим он произносит: — Да,
горячий денек — не правда ли, господа!
Когда же свеча последняя догорит,
а пламень небес едва еще лиловат,
смущенно — я умираю — он говорит,
как будто бы извиняется, — виноват.
И можно себе представить смиренный лик,
и можно себе представить огромный рост,
но он уходит, так же прост и велик,
как был за миг перед этим велик и прост.
И он уходит — некого, мол, корить, —
как будто ушел из комнаты покурить,
на улицу вышел воздухом подышать
и просит не затрудняться, не провожать.
Иронический человек
Мне нравится иронический человек.
И взгляд его, иронический, из-под век.
И черточка эта тоненькая у рта —
иронии отличительная черта.
Мне нравится иронический человек.
Он, в сущности, — героический человек.
Мне нравится иронический его взгляд
на вещи, которые вас, извините, злят.
И можно себе представить его в пенсне,
листающим послезавтрашний календарь.
И можно себе представить в его письме
какое-нибудь старинное — милсударь.
Но зря, если он представится вам шутом.
Ирония — она служит ему щитом.
И можно себе представить, как этот щит
шатается под ударами и трещит.
И все-таки сквозь трагический этот век
проходит он, иронический человек.
И можно себе представить его с мечом,
качающимся над слабым его плечом.
Но дело не в том — как меч у него остер,
а в том — как идет с улыбкою на костер
и как перед этим он произносит: — Да,
горячий денек — не правда ли, господа!
Когда же свеча последняя догорит,
а пламень небес едва еще лиловат,
смущенно — я умираю — он говорит,
как будто бы извиняется, — виноват.
И можно себе представить смиренный лик,
и можно себе представить огромный рост,
но он уходит, так же прост и велик,
как был за миг перед этим велик и прост.
И он уходит — некого, мол, корить, —
как будто ушел из комнаты покурить,
на улицу вышел воздухом подышать
и просит не затрудняться, не провожать.
Re: Любимые стихи
Корней Чуковский
Про ёлочку
Были бы у елочки
Ножки,
Побежала бы она
По дорожке.
Заплясала бы она
Вместе с нами,
Застучала бы она
Каблучками.
Закружились бы на елочке
Игрушки —
Разноцветные фонарики,
Хлопушки.
Завертелись бы на елочке
Флаги
Из пунцовой и серебряной
Бумаги.
Засмеялись бы на елочке
Матрешки
И захлопали б от радости
В ладошки.
Потому что нынче ночью
У ворот
Постучался развеселый
Новый год!
Новый, новый,
Молодой,
С золотою бородой!
Про ёлочку
Были бы у елочки
Ножки,
Побежала бы она
По дорожке.
Заплясала бы она
Вместе с нами,
Застучала бы она
Каблучками.
Закружились бы на елочке
Игрушки —
Разноцветные фонарики,
Хлопушки.
Завертелись бы на елочке
Флаги
Из пунцовой и серебряной
Бумаги.
Засмеялись бы на елочке
Матрешки
И захлопали б от радости
В ладошки.
Потому что нынче ночью
У ворот
Постучался развеселый
Новый год!
Новый, новый,
Молодой,
С золотою бородой!
Re: Любимые стихи
Белла Ахмадулина
Какое блаженство, что блещут снега,
что холод окреп, а с утра моросило,
что дико и нежно сверкает фольга
на каждом углу и в окне магазина.
Пока серпантин, мишура, канитель
восходят над скукою прочих имуществ,
томительность предновогодних недель
терпеть и сносить — что за дивная участь!
Какая удача, что тени легли
вкруг елок и елей, цветущих повсюду,
и вечнозеленая новость любви
душе внушена и прибавлена к чуду.
Откуда нагрянули нежность и ель,
где прежде таились и как сговорились!
Как дети, что ждут у заветных дверей,
я ждать позабыла, а двери открылись.
Какое блаженство, что надо решать,
где краше затеплится шарик стеклянный,
и только любить, только ель наряжать
и созерцать этот мир несказанный…
Декабрь 1974
Какое блаженство, что блещут снега,
что холод окреп, а с утра моросило,
что дико и нежно сверкает фольга
на каждом углу и в окне магазина.
Пока серпантин, мишура, канитель
восходят над скукою прочих имуществ,
томительность предновогодних недель
терпеть и сносить — что за дивная участь!
Какая удача, что тени легли
вкруг елок и елей, цветущих повсюду,
и вечнозеленая новость любви
душе внушена и прибавлена к чуду.
Откуда нагрянули нежность и ель,
где прежде таились и как сговорились!
Как дети, что ждут у заветных дверей,
я ждать позабыла, а двери открылись.
Какое блаженство, что надо решать,
где краше затеплится шарик стеклянный,
и только любить, только ель наряжать
и созерцать этот мир несказанный…
Декабрь 1974
Re: Любимые стихи
Юрий Левитанский
К птичьему прислушиваюсь крику...
К птичьему прислушиваюсь крику.
Вижу только море вдалеке.
Море ходит. Море пишет книгу.
Книгу о себе. О старике.
Сети. Сеть ошибок. Сеть сединок.
Медленно стихающий прибой.
Что такое старость? Поединок.
С берегами. С временем. С судьбой.
Днища рассыхаются у лодок.
Черный борт ракушками оброс.
Призрачность улова. Сеть уловок.
Кто кого? Неведомо. Вопрос.
Как в корриде, перед мордой бычьей.
Та же несущественность улик.
Быть с добычей — или стать добычей.
Только это. Выбор невелик.
Только это. Прочее — подробности.
Этим и подробности полны.
Ощущенье краткости и дробности.
Напряженной сжатости волны.
Только волны. Волны, за которыми
набегают волны, в свой черед.
Это все подчеркнуто повторами.
Взад-вперед. И снова — взад-вперед.
Белый — синий. Белый цвет и синий.
Дни и годы. Годы и века.
Та же повторяемость усилий.
То же повторение рывка.
Поплавок неверен и обманчив.
По воде расходятся круги.
И тогда на свет выходит мальчик.
Он глядит на свет из-под руки.
Сети. Сеть ошибок. Сеть сединок.
Слабенькая детская рука.
Вьется леска. Длится поединок.
Лишь вода — темна и глубока.
Стороны света, 1959
К птичьему прислушиваюсь крику...
К птичьему прислушиваюсь крику.
Вижу только море вдалеке.
Море ходит. Море пишет книгу.
Книгу о себе. О старике.
Сети. Сеть ошибок. Сеть сединок.
Медленно стихающий прибой.
Что такое старость? Поединок.
С берегами. С временем. С судьбой.
Днища рассыхаются у лодок.
Черный борт ракушками оброс.
Призрачность улова. Сеть уловок.
Кто кого? Неведомо. Вопрос.
Как в корриде, перед мордой бычьей.
Та же несущественность улик.
Быть с добычей — или стать добычей.
Только это. Выбор невелик.
Только это. Прочее — подробности.
Этим и подробности полны.
Ощущенье краткости и дробности.
Напряженной сжатости волны.
Только волны. Волны, за которыми
набегают волны, в свой черед.
Это все подчеркнуто повторами.
Взад-вперед. И снова — взад-вперед.
Белый — синий. Белый цвет и синий.
Дни и годы. Годы и века.
Та же повторяемость усилий.
То же повторение рывка.
Поплавок неверен и обманчив.
По воде расходятся круги.
И тогда на свет выходит мальчик.
Он глядит на свет из-под руки.
Сети. Сеть ошибок. Сеть сединок.
Слабенькая детская рука.
Вьется леска. Длится поединок.
Лишь вода — темна и глубока.
Стороны света, 1959
Re: Любимые стихи
* * *
Сусальным золотом горят
В лесах рождественские ёлки;
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.
О, вещая моя печаль,
О, тихая моя свобода
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь!
1908
Осип Мандельштам (1891-1938)
Сусальным золотом горят
В лесах рождественские ёлки;
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.
О, вещая моя печаль,
О, тихая моя свобода
И неживого небосвода
Всегда смеющийся хрусталь!
1908
Осип Мандельштам (1891-1938)
Re: Любимые стихи
Бефана
Проснувшись, детишки встали с кроватки.
Как мило открыты их чистые глазки!
Оделись, обулись послушные детки.
Бефана приедет — подарит конфетки.
Сомкнув свои глазки, мечтают украдкой,
О новой игрушке и лакомстве сладком.
И маленький Дори лицо приближает
К окошку — увидеть, как Маг проезжает.
А в ночи морозной, в блестящих нарядах,
Звезде повинуясь, шло шествие Магов.
Как чудно и мило ночью морозной!
Как бархатно небо в россыпи звёздной!
Словно ангелы земные
Блещут нимфы золотые
у детишек-ангелочков
в нежно-беленьких сорочках.
В сердце детском только радость,
Нету горя, только сладость!
Гвидо Гоццано
Перевод Анастасии Вольской
Проснувшись, детишки встали с кроватки.
Как мило открыты их чистые глазки!
Оделись, обулись послушные детки.
Бефана приедет — подарит конфетки.
Сомкнув свои глазки, мечтают украдкой,
О новой игрушке и лакомстве сладком.
И маленький Дори лицо приближает
К окошку — увидеть, как Маг проезжает.
А в ночи морозной, в блестящих нарядах,
Звезде повинуясь, шло шествие Магов.
Как чудно и мило ночью морозной!
Как бархатно небо в россыпи звёздной!
Словно ангелы земные
Блещут нимфы золотые
у детишек-ангелочков
в нежно-беленьких сорочках.
В сердце детском только радость,
Нету горя, только сладость!
Гвидо Гоццано
Перевод Анастасии Вольской
Re: Любимые стихи
Оксана!
Из старой, старой сказки.
Когда стояла зима и снег лежал вокруг искрящейся белой пеленой, частенько являлся вприпрыжку заяц и перескакивал прямо через елочку – такая обида! Но прошло две зимы, и на третью елка так подросла, что зайцу уже приходилось обегать ее кругом.«Ах! Вырасти, вырасти, стать большой и старой – лучше этого нет ничего на свете!» – думала елка.
Из старой, старой сказки.
Когда стояла зима и снег лежал вокруг искрящейся белой пеленой, частенько являлся вприпрыжку заяц и перескакивал прямо через елочку – такая обида! Но прошло две зимы, и на третью елка так подросла, что зайцу уже приходилось обегать ее кругом.«Ах! Вырасти, вырасти, стать большой и старой – лучше этого нет ничего на свете!» – думала елка.
-
- Эксперт по платкам
- Сообщения: 5115
- Зарегистрирован: 11 июн 2017, 22:48
- Род занятий: Инженер
- Откуда: Москва
Re: Любимые стихи
Розмари,
Окс4,
Новый год, дети, ёлочка...
Ах, как хорошо!
Захотелось всего вокруг новогоднего!
Окс4,
Новый год, дети, ёлочка...
Ах, как хорошо!
Захотелось всего вокруг новогоднего!
Re: Любимые стихи
Галина!
Константин Фофанов
Нарядили ёлку в праздничное платье:
В пёстрые гирлянды, в яркие огни,
И стоит, сверкая, елка в пышном зале,
С грустью вспоминая про былые дни.
Снится елке вечер, месячный и звездный,
Снежная поляна, грустный плач волков
И соседи-сосны, в мантии морозной,
Все в алмазном блеске, в пухе из снегов.
И стоят соседи в сумрачной печали,
Грезят и роняют белый снег с ветвей…
Грезятся им ёлка в освещенном зале,
Хохот и рассказы радостных детей.
Константин Фофанов
Нарядили ёлку в праздничное платье:
В пёстрые гирлянды, в яркие огни,
И стоит, сверкая, елка в пышном зале,
С грустью вспоминая про былые дни.
Снится елке вечер, месячный и звездный,
Снежная поляна, грустный плач волков
И соседи-сосны, в мантии морозной,
Все в алмазном блеске, в пухе из снегов.
И стоят соседи в сумрачной печали,
Грезят и роняют белый снег с ветвей…
Грезятся им ёлка в освещенном зале,
Хохот и рассказы радостных детей.
Re: Любимые стихи
Конец года
Не символическая
смена цифр,
не жалкий троп,
связующий два мига,
не завершенье оборота звезд
взрывают тривиальность этой ночи
и заставляют ждать
тех роковых двенадцати ударов.
Причина здесь иная:
всеобщая и смутная догадка
о тайне Времени,
смятенье перед чудом —
наперекор превратностям судьбы
и вопреки тому, что мы лишь капли
неверной Гераклитовой реки,
в нас остается нечто
незыблемое.
Хорхе Луис Борхес
Перевод Б.Дубина
Из книги «Страсть к Буенос-Айресу»1923
Не символическая
смена цифр,
не жалкий троп,
связующий два мига,
не завершенье оборота звезд
взрывают тривиальность этой ночи
и заставляют ждать
тех роковых двенадцати ударов.
Причина здесь иная:
всеобщая и смутная догадка
о тайне Времени,
смятенье перед чудом —
наперекор превратностям судьбы
и вопреки тому, что мы лишь капли
неверной Гераклитовой реки,
в нас остается нечто
незыблемое.
Хорхе Луис Борхес
Перевод Б.Дубина
Из книги «Страсть к Буенос-Айресу»1923
Re: Любимые стихи
Екатерина Горбовская
Я думала, что главное в погоне за судьбой -
Малярно-ювелирная работа над собой:
Над всеми недостатками,
Которые видны,
Над скверными задатками,
Которые даны,
Волшебными заплатками,
Железною стеной
Должны стоять достоинства,
Воспитанные мной.
Когда-то я так думала
По молодости лет.
Казалось, это главное,
А оказалось - нет.
Из всех доброжелателей никто не объяснил,
Что главное, чтоб кто-нибудь
Вот так тебя любил:
Со всеми недостатками,
Слезами и припадками,
Скандалами и сдвигами
И склонностью ко лжи -
Считая их глубинами, считая их загадками,
Неведомыми тайнами твоей большой души.
Я думала, что главное в погоне за судьбой -
Малярно-ювелирная работа над собой:
Над всеми недостатками,
Которые видны,
Над скверными задатками,
Которые даны,
Волшебными заплатками,
Железною стеной
Должны стоять достоинства,
Воспитанные мной.
Когда-то я так думала
По молодости лет.
Казалось, это главное,
А оказалось - нет.
Из всех доброжелателей никто не объяснил,
Что главное, чтоб кто-нибудь
Вот так тебя любил:
Со всеми недостатками,
Слезами и припадками,
Скандалами и сдвигами
И склонностью ко лжи -
Считая их глубинами, считая их загадками,
Неведомыми тайнами твоей большой души.
Re: Любимые стихи
Екатерина Горбовская
Часы прабабки кукуют глухо.
В воздушных замках тепло и сухо.
А город полон сплошных дождей,
Ничейных кошек, чужих людей.
...Был город пасмурен, зол и сир,
И было в городе все не так...
А я мечтала исправить мир,
Но, слава богу, не знала, как.
Часы прабабки кукуют глухо.
В воздушных замках тепло и сухо.
А город полон сплошных дождей,
Ничейных кошек, чужих людей.
...Был город пасмурен, зол и сир,
И было в городе все не так...
А я мечтала исправить мир,
Но, слава богу, не знала, как.
Re: Любимые стихи
Екатерина Горбовская
Первый снег
Октябрь истек дождями и скончался.
И память лета осквернив вконец,
Ноябрь на голых ветках закачался –
И вот уже он тоже не жилец…
Снежинки, слипшись в хлопья, расцветали
Цветами, что бывают лишь весной,
И, продолжая падать, хохотали,
А я пыталась в книжке записной
Их болтовню словами обозначить,
И выходил довольно странный стих,
Где только многоточия, а значит,
Я никогда не напишу о них.
Я ни себе, ни им не отомстила,
Поставив крест на том черновике.
И лишь одна снежинка загрустила
И стала таять на моей руке.
Первый снег
Октябрь истек дождями и скончался.
И память лета осквернив вконец,
Ноябрь на голых ветках закачался –
И вот уже он тоже не жилец…
Снежинки, слипшись в хлопья, расцветали
Цветами, что бывают лишь весной,
И, продолжая падать, хохотали,
А я пыталась в книжке записной
Их болтовню словами обозначить,
И выходил довольно странный стих,
Где только многоточия, а значит,
Я никогда не напишу о них.
Я ни себе, ни им не отомстила,
Поставив крест на том черновике.
И лишь одна снежинка загрустила
И стала таять на моей руке.